Как известно, у кавказских татар были давние и прочные традиции разбойничества*. Разбойничество отнюдь не считалось чем-то зазорным у этого полукочевого народа; наоборот, в нем видели проявление лихости и молодчества. Недаром во главе разбойников стояли обыкновенно благородные беки. Грабили, по преимуществу, “презренных” армян.
________________________
* Энциклопедия отмечает, что “население Кавказа обнаруживает склонность к смертоубийству и разбою. Эти преступления чаще имеют место среди мусульманского населения”. Так, в 1907г. армян из общего числа осужденных за убийство было осуждено 3 пррц., грузин — 20 проц., а татар — 25 проц. («Новый энциклопедический словарь Брокгауза п Ефрона», СПб, т.9, стр.310.).
________________________
“Мусульманская анархия за Кавказом, — отмечает А. В.Амфитеатров, — началась единичными случаями разбойничанья, которые при бездействии и вялости местных властей, весьма скоро приняли в Ели-саветпольской губернии характер и размеры социальной эпидемии. Сразу бросалась в глаза ярко выраженная армянофобия разбойничьего мусульманского “рыцарства”... Необычайно редко случалось, чтобы татарин-разбойник посягнул напасть на русского... Эта система, скрывавшая лишь азиатскую осторожность — не ожесточать против себя, до поры до времени, русских властей непосредственной личною враждою, — была ложно истолкована в смысле мнимого русофильства татар. Разумеется, все эти Кяримки, Наиби... преследовались властями подолгу службы... Но преследования не исключали известного романтического сочусвтия к новейшим Карлам Моорам — якобы мстителям армянскому капиталу за татарское обнищание, к тому же столь рыцарски дающим пощаду жизни и имуществу русских посельщиков края. К сожалению, не заметили только одного - что с теми русскими посельщиками, которые, как сектанты, не состояли под особым покровительством властей, эти своеобразные русофилы церемонились так же мало, как и с армянами.” (А.Амфитеатров. Армянский вопрос, стр. 25 - 26).
С такими, так сказать, традициями пришли татары (и русские власти) к лету 1905 года. Обстановка тех месяцев, реальное ощущение безнаказанности и вседозволенности побудило многих и многих татар вступить на путь набегов, разбойничьих авантюр и вообще уголовщины. Вот что говорил об атмосфере в татарских селах елисаветпольский уездный начальник Реутт: “он за последнее время объехал почти все села своего уезда и в армянских селениях нашел не только образцовый порядок, но и прекращение краж, убийств и других нелегальных явлений... но в татарских селениях он повсюду нашел одни беспорядки и прогрессивное увеличение числа преступлений и упадок в деле хозяйств. Не раз приходилось мне, добавил далее Реутт, видеть жалобщика, со слезами на глазах жалующегося на своего собрата. Жалуется он или на то, что у него угнали быка, или на то, что у него убили брата, сына или другого родственника. Бороться с этим злом полиция не в силах... “ («Т.Л.», 23.8.1905).
В начале августа в ауле Шамлыхе Елисаветпольской губ. на постоялом дворе были убиты и ограблены несколькими татарами (в том числе хозяином двора) местные русские: крестьянин М.,Попов и крестьянка М.Галкина. Попов был разрезан на части, при этом “ног, рук, носа, ушей не. найдено”. Раненую Галкину добили камнями (“Т.Л.», 18.8.1905).
31 августа у села Сейфалы (Елисаветпольской губ.) 4 вооруженных татарина ограбили 5 немецких колонистов, одного взяв в заложники и потребовав выкуп в 100 рублей. Когда брат заложника нес выкуп, он встретился с другой шайкой, которая его снова ограбила («Т.Л.», 18.9.1905).
В июне в районе с.Мазра (Елисаветпольской губ.) “появились известный местный беглец каторжник Муртузаи и персидский головорез Гасан Муса-оглы. С появлением этих лиц мусульманское население, в особенности кочевники, стали открыто нападать на стада, принадлежащие армянам.” («Т.Л.», 31.8.1905).
По наблюдениям татарского публициста Хан-Заде, “одним из печальных последствий татаро-армян-ского погрома следует считать усиление разбоев и грабежей в населенных армянами деревнях. Татары ... нападают на мирных крестьян и грабят их, нередки и случаи убийств... Мало-мальски ловкий татарин, владеющий ружьем, бросает честный труд и старается жить за чужой счет.“ («т.л.», 17.9.1905).
Постепенно татарское население так осмелело, что, например, в Казахе в ноябре (перед погромами) среди бела дня разоружали стражников, отбирая ружья и коней («Т.Л.», 11.12.1905). Летом-осенью 1905 года татарский разбой достиг грандиозных размеров. Конные и пешие шайки татар не ограничивались уже армянскими селениями, а нападали на все, что казалось достойным нападения: имения, станции, почтовые отделения. Агдамские молодцы, кроме прочего, “прославились” обстрелом почты, ехавшей в Шушу, и нападением на агдамское почтово-телеграфное отделение (“Т.Л.» 8.9.1905). Вот как описывает шушинско-евлахский тракт очевидец: “На тракте нет ни пешеходов, ни фургонов, а только изредка промчится “казенная” тройка с пассажиром-чиновником, под конвоем чапаров. По пути встречаются только конные татары, вооруженные ружьями, кинжалами и револьверами. На почтовых станциях полнейшее отсутствие жизни.” («Т.Л.», 23.8.1905). Не только тракты стали непроезжими, но и железные дороги оказались фактически в руках татарских шаек. Служащие разбегались. Татары отцепляли паровозы, обыскивали пассажиров, избивали, а нередко убивали армян (впрочем, армяне так же ссаживали с поездов и избивали татар) («Т.Л.»,1.12.1905). “По всему участку, от станции Дзетам до Евлаха, происходят ежедневно открытые вооруженные нападения на станции и путевые здания, похищается казенное и частное имущество, особенно шпалы и строительные материалы и инструменты.” («Т.п.», 1.12.1905).
4 декабря на станции Пойлы вооруженные татары ворвались в вагон, вытащили армянина Аракспян-ца, ехавшего из Казаха в Тифлис, и изрубили его “на глазах матери и войсковой части, охранявшей станцию”, причем “на вопрос возмущенных пассажиров, почему охрана не предотвратила этого зверства, солдаты ответили, что им не приказано” («Н.О.», 6.11.1905).
Однако татары принялись нападать на войска. К концу ноября анархия достигла апогея.
Станция Тауз: “Надвигаются громадные полчища вооруженных татар, и сейчас идет перестрелка в поселке служащих на станции Акстафа, служащие и их семьи находятся в ужасном страхе. Станция охраняется 20 казаками.“
Станция Евлах: “В ночь на 21-е (ноября - П.Ш.) татарами приблизительно в количестве 300 человек сделано нападение на станцию, и с 6 час 50 мин вечера началась беспрерывная стрельба, продолжавшаяся до 1 час Ю мин ночи. После этого было обнаружено, что взломан пакгауз товарного склада, из которого на фургонах увезли огромное количество ценного груза... Разбойники, уходя, подожгли оставленные грузы в пакгаузе. “ («Т.Л.», 23.11.1905).
Впрочем, нападения далеко не всегда кончались для татар столь благополучно. Так, на станции Саган-луг вечером 30 ноября толпа татар, “пройдя платформу, открыла сильный ружейный огонь по 12 охранной роте. По команде бывшего на станции подпоручика Попова, солдаты дали два залпа... после чего вся шайка разбежалась, оставив на месте пять мешков с награбленным имуществом.” («Т.Л.», 3.12.1905). 27 ноября в Нахичевани татары напали на казаков и убили четверых. В отместку казаки разгромили татарский базар в Нахичевани, а затем и село Джагры, в котором укрылись бандиты, перебив при этом множество татар, большей частью ни в чем не повинных. («И.О..., 6.12.1905).
“И только теперь, - резюмирует Амфитеатров, - когда против татарской анархии работали пушки и едва ли не приходилось двигать на Кавказ регулярные войска... Только теперь, в пламени Баку рассмотрела русская бюрократия, сколько самоубийства для государства, с разноплеменным и разноверным населением носит в себе аморальная политика: divide et impera” (“Разделяй и властвуй” - П.Ш.) (А.В. Амфитеатров, стр. 53-54). Впрочем, последнее заявление оказалось чересчур оптимистическим: отбиваясь одной рукой от обнаглевших татарских банд, другой рукой администрация упорно продолжала разыгрывать опасную “татарскую карту”.
(Продолжение следует)
Опубликовано в журнале “Pro Armenia” (Москва), 1992-1993 гг.
Добавить комментарий