Подписывайтесь и читайте наш новый телеграм-канал Все о Российско-Арцахской дружбе

БЫЛ ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК – АГАСИ САФАРЯН

 75-летняя Жаннета Сафарян обращалась с кипой документов в различные инстанции, как до нее поступали мать и старшая сестра, чтобы добиться оправдания своего отца – Агаси Сафаряна, который внес значительный вклад в систему образования Арцаха, а в 1949 стал жертвой сталинских репрессий, и его имя по сей день нигде не упоминается.

В январе 1949 г. директора Степанакертского двухгодичного учительского института Агаси Сафаряна видели в Баку – в ЦК, а через несколько дней распространился слух о том, что он, якобы, совершил самоубийство. По рассказам, А. Сафаряна обвинили в «национализме». Следователи предъявили ему список «врагов народа» и заставили подписать, но А. Сафарян не согласился и, якобы, выстрелил из пистолета себе в голову. Он не был военным, откуда у интеллигента нашелся на тот момент пистолет? Вывод один: власти Азербайджана попросту свели счеты с одним из лучших представителей армянской интеллигенции.

На протяжении десятилетий Жаннета жила вот таким воспоминанием об отце: «Багиров вызвал и расправился с ним», а затем и унизительным ярлыком «дочь предателя народа», осевшим на душе тяжелым грузом, но она не прекращала поиски с надеждой восстановить правду. Даже в преклонном возрасте загадочная смерть отца не дает ей покоя, а также слова матери, которые она повторяла до конца своих дней (умерла в 2005 году): «Я не верю, чтобы Агаси пошел на самоубийство, он был жизнерадостный человек, он очень любил свой Карабах, детей, студентов. Его убили».
Поиски правды привели мать пятерых несовершеннолетних детей, педагога Марго Атаян, уволенную с работы из-за мужа-«врага народа», в государственные органы Азербайджана, так как жить было не на что, детям пенсию не назначали. О том, в какую канитель ей пришлось втянуться, можно долго рассказывать. В семье сохранили копии заявлений и ответов на них. На все заявления ответ был один: должны быть подтверждающие смерть страхуемого и полученные из КГБ и органов внутренних дел документы, что невозможно было заполучить. Женщина даже добилась приема ее первым секретарем ЦК КП Азербайджана М. Багировым, по распоряжению которого ее вышвырнули из кабинета, скрутив руки, и пообещали отправить в Сибирь, если будет много говорить.
И только после письма старшей дочери Джульетты, отправленной в 1955 г. в Москву, председателю Совнаркома Молотову, из прокуратуры Азербайджана письменно известили о том, что во время проверки материалов о самоубийстве Агаси Сафаряна сведений о том, что он подвергался уголовной ответственности, не было выявлено. То есть уголовного преследования в отношении А. Сафаряна не было, а стало быть, не было и обвинения. И только после этого и пленума НК обкома партии, проведенного в свете ХХ съезда КПСС, на котором был развенчан культ личности, когда в список невинных жертв был включен также Агаси Сафарян, в 1956 г. детям назначили пенсию. Точнее, пенсию назначили только троим детям, так как двое из них были уже совершеннолетними. Семь лет дети несправедливо были лишены минимальных средств к существованию - пенсии по потере кормильца. «На меня и сестру в школе учителя стали смотреть иначе, а директор Христофор Александрович говорил: «Жаннета, у тебя такой отец, что ты должна ходить с высоко поднятой головой». А было время, когда одна из пользующихся высокой репутацией учительниц в присутствии всех вывела ее сестру из группы учащихся, поступающих в ряды пионерской организации, со словами: «Дочь врага народа не имеет права быть пионером». Это было для нее еще большим наказанием, чем лишение пенсии, - с горечью вспоминает Жаннета и добавляет: но ведь, даже если отец предатель, сын не в ответе за отца».
Невозможно без возмущения слушать ее рассказы об унижениях, которые пришлось перенести их семье, о тяжелой жизни, о непрожитых детских годах и еще о многом другом. Конечно, не все к ним плохо относились. Были люди, которые говорили: «Во всем Карабахе был один Сафарян, и того убрали». До сих пор сохранились воспоминания о милиционере дяде Бахши (начальнике милиции). Управление внутренних дел располагалось недалеко от места их проживания (которое трудно было даже называть домом), и, когда ее очень обижали, она тут же бежала за поддержкой к дяде Бахши. «Жаннета и сегодня, зажигая в церкви свечи за упокой души родителей, непременно одну свечку ставит и дяде Бахши».
Обиднее всего было то, что имя отца было окружено завесой молчания. Ведь это был один из лучших организаторов образовательной системы Карабаха, из числа интеллигентов, обеспокоенных судьбой Карабаха. Он делал по возможности все, чтобы предотвратить отток армянской молодежи из родного края, воспитывать их в армянском духе, превратить Карабах в цивилизованную страну. А сегодня имя ее отца покрыто толстым слоем пыли забвения, за исключением скупой информации о двухгодичном учительском институте, размещенной в книге «Образовательная система Карабаха с древнейших времен и до наших дней» при соавторстве Гамлета Григоряна и Григория Арутюняна: «Хотя в суровые дни Великой Отечественной войны условия для функционирования двухгодичного педагогического института были тяжелыми, тем не менее, героическими усилиями патриотично настроенных педагогов и учащихся институт продолжал выполнять свою миссию для оказания всесторонней помощи родине. В те годы руководство института, преподавательский состав своей энергичной работой воспитывали молодые педагогические кадры, внося большой вклад в развитие народного образования, науки и культуры. Велики были заслуги именитых педагогов К. Давтяна, А. Мартиросяна, Саркиса Арамяна, Агаси Сафаряна (директор), Хорена Балаяна и других».
Большая надежда нарушить молчание вокруг имени отца и восстановить справедливость на этот раз привела дочь Агаси Сафаряна, проживающую в Ереване Жаннету Сафарян в редакцию: «Сплю я или бодрствую, меня сопровождает взгляд отца, который словно говорит: расскажите правду обо мне». Вот это мы и пытаемся сегодня сделать, опираясь на архивные документы, переданные Жаннете матерью, и ее воспоминания.
Сафарян Агаси Григорьевич родился в 1907 г. в селе Кагарци Мартунинского района в семье крестьянина. Отец занимался коммерцией, имел магазины в селе, Шуши, оказывал финансовую поддержку гимназии, сиротам, церкви. В 3 года Агаси потерял отца, а в 16 лет – мать. Трое детей остались сиротами. Чтобы раздобыть средства к существованию, Агаси был вынужден с 3 класса оставить учебу и начать трудиться, выполнял все работы, которые предлагали односельчане.
После установления в области советской власти, в 1926 г. районная парторганизация направила его в Баку на учебу в рабфаке, который он окончил в 1930 г.. В 1931-1932 учебном году он работал учителем в средней неполной школе Кагарци. В 1932 г. поступил и в 1936 г. окончил биологический факультет Бакинского педагогического института, работал по совместительству преподавателем на рабфаке.
В 1936-1937 учебном году работал директором школы села Тагавард. В 1937-1938 гг. - в облоно НКАО методистом. В 1938-1941 гг. был директором средней школы в селе Кагарци. Его непосредственными усилиями были проведены реконструкция и расширение школы.
Когда началась Великая Отечественная война, он также изъявил желание отправиться на фронт, но ему ответили словами Сталина: тыл тоже фронт, где следует воевать. Агаси Сафаряна, учитывая его организаторские способности, назначили директором Шушинского учительского института (бывший директор Джавад Маилян был призван в действующую армию). В документах Агаси Сафаряна сохранились письма Дж. Маиляна, в которых он интересовался деятельностью института и выражал свою радость по поводу того, что руководство институтом возложено на такого человека, как Сафарян, и он спокоен за судьбу института. За заслуги института перед страной А. Сафарян был награжден медалью «За добросовестный труд в Великой Отечественной войне в 1941-1945 гг.», затем – орденом «Знак Почета».
По инициативе А. Сафаряна учительский институт в 1945 г. был переведен в Степанакерт и размещен в здании военного госпиталя (здание нынешней школы N7). И в Степанакерте, и в Шуши у А. Сафаряна не было своей крыши над головой. В качестве жилья для многодетной семьи служили две аудитории института. Жена – Марго Атаян, преподавала в институте математику и физику. Жаннета родилась в лаборатории физики Шушинского двухгодичного института, так как из-за недостатка кадров мать даже не ушла в физотпуск. В те годы в Карабахе свирепствовал голод. А. Сафарян приобрел быков, плуг и вместе с несколькими физически крепкими студентами работал по ночам под светом луны – проводил вспашку и сев пшеницы на подсобном хозяйстве института (тогда улица Азатамартикнери Степанакерта была пустынным полем). Полученное зерно промалывали и раздавали студентам и преподавателям (по одному мешку). Возделывали огород, на котором студенты проводили практические занятия, а урожай сдавали в столовую. Хотя он был биологом, но питал большую любовь к литературе, искусству и часто организовывал в институте мероприятия с участием деятелей этой сферы. Однажды один из студентов заметил у «гаражей» (на месте нынешнего автовокзала) стоявшего в одиночестве под мелким дождем задумчивого Аветика Исаакяна. Он прибежал и сообщил об этом А. Сафаряну. Тот удивился, как могло случиться, чтобы выдающийся армянский писатель оказался здесь без всякого сопровождения. Но отправившись туда и убедившись в этом, он пригласил его в институт, где была организована встреча с ним. Затем угостил поэта у себя дома. Ав. Исаакян посвятил хозяйке дома стихотворение (во время обыска оно тоже было изъято), сделал замечания относительно неармянских имен детей.
А. Сафарян отправил свои статьи в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию, диссертация уже была готова, и вскоре он должен был уехать в Москву для защиты диссертации. Академия признала выведенные им новые сорта овощей. Полученные гонорары А. Сафарян тратил на обогащение базы лабораторий института. Сельчане консультировались с ним по разным вопросам. Сам он занимался также лечением травами.
А. Сафарян получил разрешение на расширение условий размещения института на новом месте, был заложен и фундамент здания (в дальнейшем там размещались школа-интернат, а затем и сельскохозяйственный техникум, и сегодня это здание сохранилось, но находится в плачевном состоянии). Он получил разрешение на строительство домов для учителей на большом земельном участке позади здания института, а для себя соорудил временное жилище, где хранил сельскохозяйственные инструменты. Когда в 1949 г. его вызвали в Баку, откуда он больше не вернулся, его супругу уволили, а семью выгнали из института, эта «времянка» стала спасением для оставшейся без крова семьи. Проводившие в его доме обыск сотрудники КГБ удивленно спросили: «И это дом Сафаряна?» А в доме были лишь старый сундук, детская кровать, старый карпет (безворсовый ковер) на земляном полу (где спали) и много книг. Были безвозвратно вынесены из дома редкие, ценные экземпляры книг и все то, что было получено в дар от Тимирязевской академии.
После этого для семьи наступили очень тяжелые времена. Мать осталась без работы: никто не осмеливался взять на работу жену «врага народа». Как уже отмечалось вначале, детям не назначали пенсию по потере кормильца. Трех детей 8-14 лет увезли и содержали в Баку родители (одного из них им все же пришлось отдать в детдом), а младшие – 6-летняя Жаннета и 2-летний Гермес остались на попечении матери. Один из работников облоно посоветовал Марго, которая уже 2 года была без работы, собрать в городе детей, оставшихся вне школы, и привести учиться в вечерней школе. Она так и поступила, собрала детей почти для двух классов. Часть родителей охотно согласилась, зная, что детям должна преподавать супруга такого человека, как Агаси Сафарян, а вот вторая часть, напротив, не доверяла жене «врага народа». Но спустя немного времени дети так полюбили свою учительницу, что желание учиться в вечерней школе стали изъявлять многие. В те годы часть сотрудников милиции была без образования, они также приходили учиться в вечернюю школу. А сколько выпускников этой школы стали известными людьми. Мать работала целый день. Вечером – в школе, а днем – на дому у отсутствовавших на занятиях учеников – помогала готовить уроки. Все заботы по дому легли на хрупкие плечи маленькой Жаннеты, которая должна была присматривать и за 2-летним братом – Гермесом (в дальнейшем он внес свой достойный вклад в Арцахскую войну – основанный им швейный цех обеспечивал армию необходимым бельем). Все воспоминания девочки о детстве связаны с очередями за продуктами и керосином. В квартале, где они жили, не было электричества, люди пользовались керосиновой лампой. Электричество было только в центре города. С детским негодованием Жаннета жаловалась матери, почему и они не живут в городе, забрели в этот лес (нынешняя улица Арзаняна). Мать объясняла ей, что отец хотел построить здесь здание института, чтобы город вырос, развивался.
Работая над данной статьей, я стала расспрашивать людей о том, кто знает Марго Атаян. Заслуженный педагог Багатур Давтян, который в одно время работал в вечерней школе, сказал, что она была хорошим специалистом, добропорядочной женщиной, но с постоянно грустным лицом.
Недавно Жаннета установила памятную доску в их доме в селе Кагарци с надписью: «В этом доме жил директор школы Агаси Сафарян», и после этого она почувствовала некоторое облегчение на душе. Пусть и данная публикация станет письменным памятником непогребенному достойному интеллигенту Агаси Сафаряну.

Светлана ХАЧАТРЯН

Фотоотчет

Добавить комментарий

Простой текст

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
  • Адреса веб-страниц и email-адреса преобразовываются в ссылки автоматически.
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
CAPTCHA на основе изображений
Введите символы, которые показаны на картинке.

При полном или частичном использовании материалов ссылка на сайт russia-artsakh.ru обязательна.